Переворот
Проснувшись как-то раз среди ночи, я успел уловить свой сон за скользкий хвост. А когда виденное втянулось в мой неживой со сна мозг, стало весело. Сонно и вместе с тем звонко разгоняя ночь, пропел во мне крошечный моторчик детской заводной машинки.
Звук резкий, приводящий в движение какие-то невидимые колесики. Проснись, приди в себя! Поймай, удержи то, что проскользнуло днем мимо живущего, думающего, растворенного в сегодняшнем тебя и мягко осело на задворках. Именно там, где и есть ты, неизменно, правдиво живущий ты, бывший таким в детстве, остающийся таким и идущий таким к закату.
Знак недвусмысленен. Напористо-жужжащий вой я не спутаю ни с чем. Это у меня много лет назад была такая машинка. Дрожа и выдираясь из рук, она рвалась, разматывая силу державшей её пружины, забирая всю предложенную ей энергию и пытаясь вобрать даже больше.
Сегодня ночь перевернулась. До утра, забыв скучный хвост серого сна о взрослой жизни, я не спал. Но даже тяжесть сонных век не сбивала светотечения, которое устало ждать. Упав в дреме с огромной высоты, я не полетел вниз, а как когда-то давно, остался парить в прозрачности. Сегодня это снова стало можно.
Утром я снова буду знать, что полеты невозможны даже во сне, что крепко держаться на ногах, пусть даже стоя на самом дне, лучше, чем быть совсем без опоры. Кто-то крепкий и рациональный, сидящий в самом темени, грубо напомнит, что время не имеет обратного хода и что всякий день должен начинаться плавно, без рывков. Зато сейчас, когда на ржавом сознании висит не менее ржавый замок однообразных видений, я могу убежать на задворки и снова перечитать автобиографию своих детских фантазий.
Сейчас мне ни к чему знать точные цифры, неопровержимые факты. Мне снова под силу представить, какая у нас большая Земля, ведь ее нельзя обойти за день, может быть, только за неделю. Опять я способен нарисовать для себя, сколько нас, людей, живет на ней. И вновь я грущу о том, что вот как нас много (цифра миллиард все равно бессильна даже близко показать, сколько на земле родственных друг другу душ!), а на такой большой планете обязательно многие друг с другом так и не встретятся, даже если будут ездить друг к другу в гости. Сколько неузнанных жизней! Это грустно детскими сумерками перед сном и безразлично-смешно взрослыми днями.
Я снова не понимаю и не принимаю яда логики, для меня всё опять становится возможным. Мои глаза смотрят на мир и видят мир, не дополняя его измышлениями ума. Какая-то незаметная деталь вдали, маленький пустяк опять может приковать к себе, да так, что боязно моргнуть, и взгляду становится неуютно, отрываясь на другое.
Это утром будет всё равно, с какой ноги встать и какая рука главнее. Но точно известно сейчас, что моя левая рука более неумелая и глупая, из-за чего со мной происходит много неприятностей. И опять, как раньше, правая рука наказывает левую, чувствительно щипая её и шлёпая по ней ладонью изо всей силы. Слёзы боли и вера в то, что наказание пойдет на пользу…
Дни, идущие строем, ещё раз подскажут, где и как схитрить, извернуться; напомнят они и о том, что ты давно уже сам по себе, и родителей с одной стороны нет, с другой – как бы нет… Бесхитростная ночь безопасного детства дарит их снова.
Утро возьмет свое. Но не сейчас.
Читайте ещё на «БИЗА-БАТАЛОН»:
Дума о ХэппиНьюИре
Рок или не рок?
Страсти карбюраторовы
«Stark Antares Disc» опыт, итоги, суждения…
Близнецы братья
