Made in USSR
На раме моего старого детского велосипеда красуется гордая никелированная надпись «MADE IN USSR». Велосипеду уже двадцать с чем-то лет, однако, это по-прежнему крепкая машина, не растерявшая своей алой окраски и готовая к услугам хоть сейчас — садись и поезжай.
Окружающие нас вещи всегда нам под стать. Они живут долго. Прочее, «не наше», бьется, ломается и, в конце концов, исчезает из мыслей и жизни. И если верить природе вещей, то это мы — подобие своих живущих наяву и в памяти спутников. Приглядитесь к своим старым вещам. Ведь такими получились и мы, сегодняшние восьмидесятники — живое, крепкое, сделанное с запасом прочности племя.
Нам пришлось нелегко — слом эпох пришелся на середину недлинной нашей жизни. Переосмысливать безоблачность, пусть и прописанную на всю жизнь вперед, заменяя ее безответными вопросами, которые ждут тебя, еще не успевшего даже выговорить их. Легко? Наверное, легче, когда ты мал, живя в семейном мирке теплого детства. Может быть, легче, когда ты уже взрослее, исподволь приготовился к удару?
Но не на втором десятке лет. В этом время не бывает компромиссов, не бывает полуплохого, не бывает и полуправды. Или нам врали ДО, или обманывают сейчас. А когда проживешь добрый десяток лет так, полуправда оседает в тебе серой рябью пыли. И смотришь сквозь рябь, и думаешь обо всем — верить или нет? Ничто не принимается так, как оно свалилось на тебя. Все ощупывается недоверчивой мыслью — нет ли обмана и здесь? Это живет в тебе недоверчивый восьмидесятник.
Как ни странно, это заставляет мыслить. Отдергивается пыльная завеса, и начинается поиск пути. Потом я пойму, что осторожный оттенок часто вернее яркого цветного пятна.
Сейчас пришло наше время. Это не крик лозунга о нашей очереди владеть, править и заправлять. Просто время отсчитало срок, сработал механизм, и вот мы — ближайший патрон в обойме. Мы — следующие.
Нами пытались стрелять раньше. Это напоминало невидимый эксперимент с проверкой запаса на нашей прочности. Кто-то сгинул в войнах, кто-то — в стычках. Кто-то злоупотреблял, кого-то употребили.
Если приглядеться ко всем ним, больше всего найдешь родившихся в 70-80 годы 20 века. И не хочется даже думать, что все это было необходимо времени, чтобы вселенская машина совершила холостой ход, отплюнув одной ей необходимый процент жизней.
Но снова мы — живые! И в нас даже сохранились задатки преобразовывать мир вокруг себя, а это уже немало, если не все. Мы уже не можем принимать все как есть, нам необходимо в этом быть, сливаться с жизнью и менять, создавая новое всеустройство, хотя бы вокруг себя.
Книга в наших руках все еще не побеждена телевизионным пультом или компьютерной мышью, хотя на бездумном уровне пульт и мышь так лениво-удобны! Они становятся все мягче и плавнее, в то время как книга тысячи лет одинаково трудна. Нам еще есть что читать, есть, во что вникнуть; работающий ум не позволит нам свести жизнь к стрелкам направлений и кнопке ОК.
Когда-нибудь, через десятилетия, вылетая из обоймы, мы сможем сказать себе, что мы последние люди, рожденные и видевшие СССР, генетически вливший в нас задатки выжить на сломе, встать и найти новый путь.
Читайте ещё на «БИЗА-БАТАЛОН»:
Правило равенства жизней
Знание – сила!
Москва вскользь
Снежные мысли
Переворот
